КРУПНЕЙШЕЕ ПОРАЖЕНИЕ ЖУКОВА

Вступление

военный историк, полковник Вооружённых сил США,
издатель журнала «The Journal of Slavic Military Studies».

КАТАСТРОФА КРАСНОЙ АРМИИ В ОПЕРАЦИИ «МАРС» 1942 ГОДА
Дэвид Гланц — полковник американской армии, военный историк, издатель журнала «The Journal of Slavic Military Studies». Одна из наименее известных страниц Второй мировой войны, операция «Марс», закончилась провалом поистине колоссальных масштабов. Операция, целью которой было выбить немецкую армию с плацдарма к западу от Москвы, стоила Советскому Союзу потери приблизительно 335 тысяч убитых, пропавших без вести и раненых и более 1600 танков. Однако в советской литературе эта битва вообще не упоминается: исторический разгром был упрятан послевоенной сталинской цензурой. В этой книге Дэвид Гланц представляет первый в своём роде подробный отчёт о забытой катастрофе, перечисляя основные войска и детально описывая события операции «Марс». Пользуясь материалами немецких и российских архивов, он воссоздаёт исторический контекст операции, показывая её как с точки зрения Верховного Главнокомандования, так и глазами рядовых участников. Продолжавшаяся три страшных недели операция «Марс» стала одной из самых трагических страниц советской военной истории. Реконструированные Гланцем события этого провалившегося наступления восполняют серьёзный пробел в наших знаниях о Второй мировой войне и вместе с тем заставляют задуматься о репутации признанных национальных героев.

Текст статьи

Продолжение.
Атака красноармейцевТарасов понял смысл просьбы Соломатина, но число его резервов было ограниченным. Он уже решил ввести в бой свою резервную 47-й отдельную механизированную бригаду и 91-ю стрелковую бригаду, чтобы помочь Соломатину, предприняв неглубокий охват укреплений противника у Белого и перерезав немецкие коммуникации, ведущие от Белого на восток. Поздно вечером Тарасов отдал 47-й механизированной бригаде полковника И.Ф. Дремова приказ на следующее утро предпринять наступление через позиции 150-й стрелковой дивизии, захватить переправы через Начу у Бокачево и наступать на север до реки Обша, чтобы перерезать дороги Белый-Владимирское и Белый-Оленине. 91-я стрелковая бригада полковника Лобанова должна была поддерживать атаку и прикрывать механизированные части с фланга от ударов противника из Белого или с юга. Тарасов был убеждён, что этим манёвром, неглубоким охватом на северо-востоке, он не только поддерживает действия Соломатина, но и сковывает немецкие войска в Белом с целью дальнейшего уничтожения. Эту задачу Тарасов поручил Дремову потому, что тот пользовался репутацией отчаянного смельчака. О правом фланге самого Дремова Тарасов не беспокоился, считая, что две бригады Соломатина, которые при поддержке пехоты уже достигли бы реки Нача, смогут успешно блокировать дорогу и защищать этот фланг. На всякий случай Тарасов приказал Соломатину передислоцировать целый противотанковый полк корпуса вперёд, в поддержку 65-й танковой бригаде на плацдарме у реки Нача. И, наконец, Тарасов приказал 48-й отдельной механизированной бригаде полковника Шещубакова за ночь собраться южнее Быкова в качестве резерва 74-й стрелковой бригады. Уверенный, что он сделал все возможное, дабы обеспечить победу, Тарасов доложил о своих действиях Пуркаеву в штаб фронта и удалился спать.

Решение Тарасова встревожило Соломатина и показало, что командующий армией плохо понимает обстановку. Хотя две бригады дошли до Начи, через реку переправилась только одна и сразу очутилась в рискованном положении. Присутствие немецкой мотопехоты на восточном берегу реки свидетельствовало о том, что немцы получили подкрепление, и значит, рассуждал Соломатин, необходимо сосредоточивать войска, чтобы они могли выполнить свою задачу. Но вместо этого Тарасов отправил одну из драгоценных резервных механизированных бригад на северо-восток, прямо в лапы противнику и в сторону от основного направления наступления Соломатина. Он предчувствовал, что и последний пехотный резерв Тарасова, 91-я стрелковая бригада, неизбежно втянется в борьбу за Белый, а механизированная бригада Дремова останется без поддержки. В то же время вторая механизированная бригада будет скована необходимостью поддерживать единственную стрелковую бригаду, растянутую по 20-километровому участку фронта, да Ещё в то время, когда в штабе армии понятия не имеют, как и откуда из-за снежной завесы на правом фланге появятся немецкие войска. Позднее вечером Соломатин в досаде отправил депешу в штаб армии, прося разрешения изменить направление атаки 37-го механизированного корпуса, увести его от Владимирского на север, где он мог бы форсировать Начу при поддержке других частей. Штаб армии немедленно отклонил его просьбу, заметив, что Владимирское — ключевой объект и что общая обстановка известна только офицерам штаба.
Вечером 27 ноября по указанию генерала Пуркаева Тарасов отправил в штаб Калининского фронта донесение о развитии обстановки. На следующий день ожидалось прибытие Жукова и принятие решения, касающегося судьбы всей операции. Тарасов считал, что Жуков останется доволен действиями его армии, особенно на фоне явных затруднений 20-й армии. Хотя армия Тарасова ещё не захватила объекты, которыми должна была завладеть на третий день операции, Тарасов не сомневался, что последние предпринятые им меры исправят положение.
Соломатина злили решения Тарасова, а между тем немецкое командование потеряло уверенность в успехе. Поздно вечером генерал Гарпе снова встретился с генералом Крюгером из 1-й танковой дивизии. Оправдаются ли многочисленные «если», от которых зависела победа, было неясно до сих пор. Войска Крюгера успешно удерживались на рубежах южнее Белого, но их попытки перехватить инициативу провалились со значительными потерями. С юга поступали ещё более тревожные новости. Боевые группы 352-го гренадерского и 41-го моторизованного полков весь день вели бои у реки Вена, отброшенные с позиций яростными атаками русской бронетехники, и 41-й полк сообщал о бесконечных танковых колоннах противника, движущихся по снегу на восток, к реке Нача. До наступления темноты удалось насчитать не менее 100 русских танков и бесчисленное множество машин. В соответствии с приказами, обе немецких группы в боевом порядке отступили на новые оборонительные рубежи под Ананино.
Батальон разведки (К-1) 1-й танковой дивизии, которым командовал капитан Фрейхерр фон Фрейтаг, сообщил об усилении активности русских на участке вдоль реки Нача, одна из его рот чудом избежала гибели к северу от Городни. К концу дня батальону пришлось покинуть все до единой позиции на подступах к реке Нача, кроме маленького плацдарма у Семенцово и Дубков, и теперь батальон, понёсший тяжёлые потери, теснило два русских танковых подразделения, наседающих с флангов. Известие о появлении русских танков на другом берегу Начи южнее Басино было смягчено тем обстоятельством, что авангардные силы 1-го танкового гренадерского полка 1-й танковой дивизии прибыли на место как нельзя более вовремя. Они отогнали русские танки обратно на тесный плацдарм на восточном берегу реки и отразили ещё одну попытку русских форсировать реку чуть севернее.
Но, в отличие от своих противников, Гарпе знал, что это лишь временная победа, особенно если русские пришлют подкрепление на предмостный плацдарм, поскольку немецкие войска у Начи ещё долго будут вынуждены обходиться без помощи. Долгий марш 1-го танкового гренадерского полка полковника фон дер Медена в Белый через Владимирское начался вечером 25 ноября, и 27 ноября его колонны растянулись почти на 50 км по занесённой снегом дороге на Владимирское. Авангардный батальон полка, 1-й батальон под командованием капитана Гупперта устремился по дороге Белый-Владимирское к своей цели близ Смольян как раз в то время, когда К-1 начал отступать к Наче. Форсировав Начу и развивая атаку в сторону дороги на Белый, русские танки наткнулись на длинную колонну Гупперта. К счастью, батальон отреагировал достойно — не только отразил атаки русских, но и воздвиг заслон вдоль жизненно важной дороги. В арьергарде передовые части 2-го батальона капитана Берндта поддерживали отступление разведбата капитана фон Фрейтага, воздвигая ряд непрочных опорных пунктов к западу от реки и к югу от Текино. Пока заслон 1-го танкового гренадерского полка прикрывал и дорогу Белый-Владимирское, и само Владимирское, два батальона, развёрнутые на 25-километровом участке фронта, не могли долго продержаться без подкрепления.
Несмотря на опасное положение у реки Нача, Гарпе сохранял убеждённость в том, что победа зависит от хода сражения в секторе Белого. Поэтому ночью он проверил прочность укреплений к югу от города, организовал несколько контратак и вывел на новые позиции на своём левом фланге две боевых группы, отступивших от Вены. Некоторое время, подытожил Гарпе, участок фронта вдоль Начи продержится своими силами.

 

 

28 НОЯБРЯ 1942 ГОДА

На рассвете Тарасов и Гарпе наперегонки поспешили захватить инициативу: первый предпринял запланированный охват Белого с востока, второй возобновил атаки из Белого в южном направлении, на северном фланге участка прорыва русских. За ночь Тарасов получил через командующего фронтом Пуркаева несколько сообщений от Жукова с настоятельными просьбами ускорить наступление механизированного корпуса Соломатина глубоко у основания Ржевского выступа, чтобы помочь наступлению 20-й армии на Сычевку. Соломатин продолжал требовать подкрепления, но Тарасов был убеждён, что его план позволит выполнить пожелания Жукова и Пуркаева, и поначалу казалось, что так оно и будет.
Вскоре после наступления рассвета пехота 91-й стрелковой бригады полковника Лобанова нанесла удар под Ананино, в десяти километрах юго-восточнее Белого. Мощный штурм прорвал оборону боевой группы немецкого 352-го полка. 47-я механизированная бригада полковника Дремова была введена в прорыв, атаку возглавил танковый полк бригады. После кровопролитного сражения, продолжавшегося несколько часов в сильную метель, снизившую видимость до 10-20 метров, слабые боевые группы немецких 352-го гренадерского и 41-го моторизованного полков дрогнули под новым натиском русских. Плохая видимость и хаос сражения затруднили передачу донесений о ситуации Крюгеру и Тарасову. Но к концу дня обоим стало ясно, что наступление русских увенчалось успехом. Дремов докладывал, что его бронетехника атакует Шайтровщину у дороги на Владимирское, в десяти километрах к востоку от Белого, и сопротивление противника у дороги постепенно ослабевает. Час спустя явно воодушевленный Дремов сообщил о взятии населенного пункта и о перегруппировке перед продолжением наступления на север, в сторону реки Обша.
Тарасов, который в течение дня встретился с Жуковым и Пуркаевым в штабе Калининского фронта в Старом Бочово, тоже воспрянул духом, только что поделившись с командирами оптимистическими мыслями по поводу наступления Дремова. Уверенный, что Дремову будет сопутствовать удача и что немецкие укрепления неизбежно падут, он немедленно приказал Лобанову отвести 91-ю стрелковую бригаду к западу и приготовиться к прямому штурму Белого с востока. Затем он распорядился отправить 19-ю механизированную бригаду полковника Ершова в поддержку Лобанову. Все это наглядно свидетельствовало о чрезмерном оптимизме Тарасова. Бригада Ершова оказывала поддержку атакам 150-й стрелковой дивизии южнее Белого уже три дня и всего несколько часов назад помогла отразить очередную контратаку противника. А теперь её предстояло вывести из боя, отправить маршем почти за 10 км в метель, где она должна была действовать в срочном порядке, совместно с другой стрелковой бригадой, вновь штурмуя Белый в новом направлении (с востока) по пересечённой, неразведанной местности. Тем не менее войска Ершова поздно вечером приступили к выполнению новой задачи. Генералы Гарпе и Крюгер начали новый день так, как закончили предыдущий. Рано утром их войска отразили ещё один ряд атак русских к югу от Белого: как выяснилось, эти атаки были предназначены для маскировки приготовлений к более крупному наступлению чуть восточнее. Несмотря на усиление огня русской артиллерии, немцы яростно отбивали все атаки. Во время одной из них русским удалось прорвать оборону немецкого 113-го танкового гренадерского полка у Мочальники, южнее Батурине. Но полковник фон Витерсгейм сумел собрать созданную для такой цели штурмовую группу и танки стрелкового полка дивизии «Великая Германия», и сам повёл их в контратаку, отвоевав деревню до наступления темноты. В ходе ещё одной отчаянной атаки русские прорвали оборону немцев у Носово на западе, но контратака 1-го батальона 113-го танкового гренадерского полка и стрельба полковой артиллерии прямой наводкой отбросили русских назад.
Тем временем, вскоре после полудня, полковник Кассниц повёл два батальона своего стрелкового полка в атаку, чтобы укрепить линию обороны между участком его полка и участком единственного батальона 246-й пехотной дивизии, до сих пор держащегося у Будино, на острие немецкого сектора обороны к юго-западу от Белого. 2-й батальон Кассница наткнулся на шквальный огонь противника, под которым за какие-нибудь двадцать минут погибли все офицеры и почти все солдаты. Хотя 1-й батальон Кассница частично овладел объектом, всем войскам пришлось отодвинуться на исходные позиции. 2-й батальон, понёсший тяжёлые потери, вскоре был переведён в резерв полка.
К концу дня положение немцев к востоку от Белого стало отчаянным. Пункты медицинской помощи, перевязочные пункты и дивизионный госпиталь в Белом были переполнены ранеными, доставленными с поля боя южнее и восточнее города, после прибытия уцелевших солдат боевых групп 352-го и 41-го полков стало ясно, что потери растут. Остатки этих двух боевых групп по снегу отступили к плацдарму у Бокачево, южнее слияния рек Вена и Нача. Объединённая артиллерия 1-й танковой дивизии и дивизии «Великая Германия» вели интенсивный огонь, стреляя в хмурое небо, поверх голов пехотинцев, которые отступали с позиций на возвышенности близ Тощино, чуть севернее реки Нача. Только разящий огонь, слепо обрушившийся на невидимые массы наступающих русских, позволил немецкой пехоте удержать позиции на предмостном плацдарме. Когда первые ряды наступающих были уничтожены немецкой артиллерией, русские отступили и перегруппировались для очередной атаки. Но этой ночью атака так и не состоялась.
Известия, доходившие до штабов Гарпе и Крюгера, на протяжении дня неуклонно ухудшались. 246-я пехотная дивизия сообщала, что Шайтровщину пришлось отдать русской бронетехнике, а вместе с ней — и контроль над дорогой Белый-Владимирское. Более того, больше сорока раненых немцев, которых не успели вовремя эвакуировать из местного медпункта, очутились в руках противника. В то же время сведения, полученные разведчиками 1-й танковой дивизии от русских военнопленных, свидетельствовали о том, что русские войска предпримут совместный штурм Белого с юго-востока утром 29 ноября. Два командира оперативно отреагировали на новую угрозу. Приказав 246-й пехотной дивизии собрать отряд и блокировать переправы через реку Обша на севере, Гарпе распорядился, чтобы Крюгер перебросил все имеющиеся резервы с участка фронта южнее Белого, с целью создания новой линии обороны к востоку от города, у дороги на Шайтровщину. Крюгер подчинился, оставив выгодные позиции южнее города, но по-прежнему удерживая предмостный плацдарм на другом берегу реки Вишенка южнее Батурине. Затем он перебросил два батальона пехоты на север от дороги на Белый. Поскольку этих сил было недостаточно, он собрал немногочисленных дивизионных артиллеристов и сигнальщиков и объединил их с пехотой, сформировав «отряды тревоги», которые затем расположил по обе стороны от дороги на Белый. У большинства солдат этих отрядов не было ни зимней одежды, ни тяжёлого вооружения. Но критическая ситуация требовала решительного противодействия, и Гарпе с Крюгером соглашались в одном: Белый необходимо удержать.
Серьёзность положения под Белым не отвлекла командиров противостоящих сил от не менее важных событий, происходящих на юге, у реки Нача. В оценке развития событий их мнения расходились, но и Тарасов, и Соломатин соглашались, что предстоящее сражение станет решающим в этом районе. Поэтому рано утром Соломатин приказал своим бригадам возобновить наступление. 37-я механизированная бригада полковника Шанаурина и 3-й танковый полк майора Павленко наступали на юго-запад, по замёрзшим болотам и лесам, по направлению к конечным целям — Матренино на реке Вопь и находящейся в руках немцев железной дороге южнее Владимирского. Поскольку этот удар был чрезвычайно важен, Соломатин назначил своего заместителя, полковника А.М. Горяинова, командовать этими войсками и дал в помощь им дополнительные сапёрные и артиллерийские подразделения корпуса, задачей которых было поддерживать наступление.
После целого дня, проведённого на марше, к ночи один из механизированных батальонов Горяинова и батальон танкового полка нанесли поражение небольшому охранному отряду немцев у Никитинки, захватили железнодорожную станцию и склады, а также уничтожили несколько локомотивов и поездов. Одновременно другие батальоны бригады захватили Кубасове, Матренино и Левино у реки Вопь. К концу дня Горяинов и Шанаурин уже могли похвалиться тем, что боевые группы их бригады раньше всех выполнили первые из поставленных перед ними задач. Оставалось только выяснить, сумеют ли эти группы удержать захваченные позиции и, что ещё важнее, последуют ли их примеру другие бригады Соломатина. Но победа недёшево обошлась Шанаурину, потери в его подразделениях оказались велики, а полковник Горяинов был тяжело ранен в ожесточённой схватке за Матренино.
Пока советские подвижные группы продвигались на юг, в сторону Владимирского, на севере 65-я танковая бригада полковника Шевченко стремилась расширить свой предмостный плацдарм у реки Нача, преодолевая яростное сопротивление противника. Усиленные противотанковым полком, присланным Соломатиным, батальоны Шевченко веером расходились вдоль дороги Белый-Владимирское. 2-й танковый батальон с приданным ему противотанковым батальоном двигался на север вдоль дороги, захватил Басино, но вскоре после этого пал жертвой возобновившихся немецких контратак, целью которых было отвоевать стратегически важную деревню. В это же время свежие немецкие силы нанесли удар по укреплениям Шевченко к югу от дороги. Потери с обеих сторон быстро росли, поскольку Шевченко не собирался отступать с завоёванных позиций. Командир бригады неоднократно просил у Соломатина подкрепления, но, если не считать нескольких пехотных батальонов 75-го стрелкового полка полковника Виноградова, сражающихся бок о бок с бригадой, никакого подкрепления не прибыло. К ночи Шевченко с мрачным упорством продолжал цепляться за Басино и позиции к югу от него, но продвинуться вперёд не смог.
Такая же картина сложилась на севере, где 35-я механизированная бригада подполковника Кузьменко и 4-й танковый полк приблизились почти вплотную к реке Нача. Но, несмотря на все усилия, подполковнику не удавалось ни форсировать реку, ни подавить упорное сопротивление немцев у Кушлево, на западном берегу реки. 219-я танковая бригада полковника Давыдова, в которой осталось всего-навсего двадцать танков, расширяла прорыв Дремова далее к северу и также достигла западной окраины Кушлево, где наступление было остановлено всего в трёх километрах от реки Нача.
Когда темп наступления в критическом центральном секторе снизился, Соломатин без ведома Тарасова сам принял меры, чтобы выйти из тупика и в случае успеха перехватить инициативу. Он приказал успешно действующей 37-й механизированной бригаде подполковника Шанаурина на юге перейти в оборону и предпринять рейды с целью максимально отвлечь внимание немцев от центрального участка. Кроме того, Шанаурину было приказано отправить специально сформированную боевую группу на север, в помощь подразделениям корпуса, сражающимся у реки Нача. Размер группы, которая состояла из механизированной роты, танкового взвода и артиллерийской батареи, явно свидетельствовал о тающих резервах Соломатина. Тем временем Соломатин распорядился, чтобы подполковник Кузьменко на севере отвёл свою 35-ю бригаду и 4-й танковый полк с позиций перед Кушлево. Ночью боевой группе Кузьменко предстояло продвинуться на юг и вместе с боевой группой Шанаурина на рассвете 29 ноября нанести удар по ослабленным немецким позициям под Семенцово.
Какими бы жалкими ни были эти меры, Соломатин сделал все, что мог. Тарасов, по-прежнему ошеломлённый временными успехами к востоку от Белого, продолжал отказывать Соломатину в дополнительных резервах. Хуже того, резервная механизированная бригада Тарасова до сих пор бездействовала в тылу 74-й стрелковой бригады, где она не могла оказать никакого влияния на этап операции, который Соломатин считал кульминационным. Отнюдь не ослеплённые событиями, разворачивающимися на юге, генералы Гарпе и Крюгер уповали на удачу и на то, что остаткам 1-й танковой дивизии удастся стабилизировать ситуацию на реке Нача, пока их внимание приковано к Белому. К концу дня ситуация никак не стабилизировалась, но вновь прибывшие части 1-й танковой дивизии продолжали предотвращать катастрофу. Потеряв Басино в ходе танковой атаки русских, 1-й батальон 1-го танкового гренадерского полка под командованием капитана Гупперта, усиленный ротой 2-го батальона полка, остановил наступление русских и после полуночи отвоевал небольшую часть населённого пункта. В тоже время немногочисленное подкрепление, предоставленное Гуппертом, позволило остаткам 41-го полка удержать позиции в Кушлево, к западу от реки. 2-й батальон капитана Берндта поддержал разведбат дивизии на предмостном плацдарме у Семенцово и установил заслон к западу у реки, на подступах к Владимирскому. Полковник фон дер Меден, командующий немецкой боевой группой на реке Нача, умышленно, хотя и временно, игнорировал вылазки русских отрядов к юго-западу от Владимирского — зная, во-первых, что битва на реке Нача имеет огромное значение, и во-вторых, что 12-я танковая дивизия уже на марше и неуклонно приближается к Владимирскому. Она была способна справиться с тем, что Гарпе и Крюгер называли «вторичным кризисом на юге сектора».
Вечером 28 ноября Тарасов, только что прилетевший из штаба фронта, расположившегося в Старом Бочово, отправил Жукову и Пуркаеву новую оперативную сводку. Проникнутая чрезмерным энтузиазмом и оптимизмом, она описывала дерзкий прорыв Дремова на севере, по направлению к реке Обша, и хаос, который, по мнению Тарасова, возник в немецких войсках, обороняющих Белый. Кроме того, в сводке описывался охват переправ через Начу корпусом Соломатина и разгром немецких войск под Владимирским. По сути дела, сводка содержала только хорошие новости и умалчивала об опасностях, вызванных решениями Тарасова. В ответ Тарасов получил краткое и отрезвляющее сообщение. Оно гласило: «Не упускайте из виду главную цель, а она впереди! И позаботьтесь о защите флангов! Пуркаев».

 

 

ПРОДВИЖЕНИЕ ПО ДОЛИНЕ ЛУЧЕСЫ
25 ноября 1942 года

Хотя ударные силы 22-й армии размерами значительно уступали войскам генерала Тарасова на юге, генерал-майор В.А. Юшкевич высоко ставил роль своей армии в операции «Марс». Успех советских войск в долине реки Лучеса мог в немалой степени поспособствовать падению обороны противника на западе ржевского выступа и оказать существенную помощь и захвате Оленине на севере и Белого на юге. Вот почему командующий фронтом генерал Пуркаев придал 22-й армии Юшкевича надёжный 3-й механизированный корпус генерала Катукова — несмотря на тот факт, что в штабе фронта считали атаку этой армии второстепенной. Перед Юшкевичем и Катуковым стояла задача оправдать присутствие механизированного корпуса.
Незадолго до рассвета 25 ноября Юшкевич, начальник его артиллерии и целая группа офицеров связи собрались в передовом КП, расположенном в двух километрах от линии фронта, в тылу двух стягивающихся дивизий. Примитивный блиндаж выстроили на опушке леса, рядом с обледеневшей колеёй, лишь отдалённо напоминавшей дорогу. Перед блиндажом вдоль дороги на семьсот метров простиралось поле, за ним едва виднелись руины деревни Петровки. Где-то за деревней находились немецкие передовые укрепления. В унылом сером свете пронзительно-холодного утра Юшкевич едва различал в бинокль призрачные фигуры пехотинцев, занимающих позиции для атаки под прикрытием сильного снегопада. Юшкевич не видел и не слышал признаков кипучей деятельности в лесах и болотах по обе стороны от него, но чувствовал её. Там, под командованием опытного начальника штаба, генерал-майора М.А. Шалина, второй эшелон дивизии завершал приготовления и ждал своей очереди вступить в бой.
Позади, преимущественно по открытым берегам реки Лучеса примерно в двух километрах к северу и вдоль дороги, ведущей через лес в Седнево на юге, артиллерия армии уже заняла позиции, приготовившись возвестить начало наступления оглушительной канонадой. Юшкевича обнадёживали свежие известия о том, что авангардные бригады механизированного корпуса Катукова завершили продвижение вперёд и расположились глубоко в лесах вдоль его флангов. Этот манёвр дался корпусу нелегко. Всего несколько часов назад даже сам Катуков сомневался в том, что его бригады сумеют вовремя завершить марш по заснеженным дорогам. Но почти сверхчеловеческими усилиями его первый эшелон выполнил поставленную задачу. А при слабости немецких укреплений, рассудил Юшкевич, авангардные бригады сумеют прорвать их. Остальные силы Катукова завершат начатое, как только подоспеют.
На передовой Юшкевич чувствовал себя беспомощным: он слишком выдвинулся вперёд, чтобы следить за продолжающейся вплоть до последней минуты подготовкой к наступлению. С другой стороны, его блиндаж оставался единственным местом на всем участке фронта армии, откуда можно было увидеть результаты первого удара. Неизменно компетентный генерал Шалин мог действовать в соответствии с обстановкой, находясь на главном КП армии в Тагоще. Юшкевич надеялся, что Пуркаев оценит их работу и усилия, которые потребовались для успешного завершения подготовки к наступлению. Местность здесь была просто отвратительная, угрожающая серьёзно замедлить атаку. В отличие от войск Тарасова, пересекавших чётко обозначенную дорогу на Белый и несколько замёрзших рек на пути к ясным целям, армии Юшкевича предстояло наступать по узкой извилистой речной долине, окаймлённой с обеих сторон густыми лесами и замёрзшими болотами. Единственная дорога, заслуживающая этого названия, была ограничена речной долиной, а кроме неё имелось ещё несколько троп для маневрирования в окрестных лесах. Армия должна была двигаться по тесному коридору между рекой и стеной деревьев, пока не достигнет дороги Оленине-Белый на расстоянии почти двадцати километров от исходной точки. «Вот почему, — думал Юшкевич, — быстрое продвижение Катукова так важно. Как только он выйдет к стратегически важной дороге, фланги немецких сил, защищающих Оленине и Белый, окажутся широко открытыми». Именно поэтому Юшкевич пытался организовать бригадную разведку боем ещё в начале вечера. Мимоходом пожалев об этой упущенной возможности, он снова исполнился оптимизма, мысленно перечисляя слабые немецкие подразделения, противостоящие его объединённой армии, и вспоминая о вероятном отсутствии у противника крупных оперативных резервов. Последнее обстоятельство, заключил он, позволит внушительным силам Катукова выполнить свою ответственную задачу.
В 7:30 Юшкевича вывела из раздумий нарастающая канонада, от грохота которой осыпался снег с деревьев на краю поляны (96). Раскаты звучали меньше часа, а когда они смолкли вдали, в деревне Петровка вдруг ключом закипела деятельность: пехота двинулась в атаку. Вскоре по лесам на флангах раскатились глухие ружейные и пулемётные выстрелы вперемешку с редкими взрывами. Когда пальба в отдалении утихла, Юшкевич приказал членам штаба подыскать новую позицию для наблюдения за ходом сражения. Прошло несколько часов, прежде чем офицеры штаба вернулись к уже потерявшему терпение командиру и порекомендовали ему оставаться на прежнем месте, пока в бой, как назначено, в полдень, не вступит бронетехника Катукова. Юшкевич уже понял, каким трудным будет это наступление. Противник действительно слаб, но местность чудовищна. Это сочетание досаждало армии Юшкевича и в последующие дни.
Незадолго до девяти часов солдаты 238-й стрелковой дивизии полковника И.В. Карпова и два полка 185-й стрелковой дивизии полковника М.Ф. Андрющенко поднялись из ячеек и окопов и нанесли удар по передовым позициям противника. Артподготовка, запланированная заранее и редко проводившаяся под наблюдением, тем не менее прорвала кое-где оборону немцев. Но поскольку немецкие опорные пункты были рассеяны по всему участку фронта, уничтожить их до последнего не представлялось возможным. Таким образом, атака Юшкевича с самого начала развивалась неравномерно. Некоторые передовые батальоны продвинулись далеко вперёд, а других задержал огонь из уцелевших немецких бункеров. Это потребовало от атакующих почти постоянного маневрирования, они теряли силы в схватках за отдельные немецкие позиции. Более того, поддержка, которую обеспечивали танки корпуса Катукова в расчёте до танковой роты на атакующий стрелковый батальон, была неравномерной. На подступах к узкой долине и на лесных тропах неповоротливые танки становились жертвами нерасчищенных минных полей и засад пехоты. Короче говоря, наступление осуществлялось донельзя медленно.
В первые несколько часов атаки два стрелковых полка полковника Андрющенко прорвали передовую оборону немцев, но увязли в бою за несколько деревень в открытом поле на южном берегу реки Лучеса. В полдень передовая танковая бригада Катукова — 1-я гвардейская танковая бригада полковника В.М. Горелова, вступила в атаку по графику и продвинула два стрелковых полка вперёд на один километр. Но силы дивизии к северу от реки Лучеса не смогли прорвать передний край обороны противника и поддержать атаку. К ночи Андрющенко остановил наступление и приготовился форсировать реку с тем, чтобы утром атаковать Гриву. На юге целая дивизия Карпова столкнулась с такими же трудностями. Два его полка первого эшелона прорвали немецкую оборону в лесах перед Петровкой и южнее её, но в лесах за ней продвижение замедлилось. Более того, 49-я танковая бригада Катукова, которой следовало начать прикрывать пехоту уже с полудня, выдвинулась вперёд с опозданием и тоже отстала от графика из-за боев в лесу. К концу дня объединённые силы достигли немецких укреплений у Толкачей, всего в двух километрах от своих исходных позиций.
Генерал-майор М.Е. Катуков, командующий 3-м механизированным корпусом, и его начальник штаба полковник М.Т. Никитин провели день в лихорадочной суете, подгоняя передовые бригады и требуя, чтобы бригады второго эшелона следовали, несмотря на зализанность местности, по пятам за первыми. Даже при замедленном продвижении главной целью было доставлять передовым частям боеприпасы, топливо и другие важные припасы, необходимые для ведения боевых действий. Особую тревогу внушало то, что затяжные схватки в лесах требовали немалых затрат топлива и ещё больше осложняли снабжение частей.
Ближе к вечеру Катуков присоединился к Юшкевичу на полевом КП севернее Толкачей. Они пересмотрели планы действий на следующий день. При поддержке двух танковых бригад Катукова Юшкевич запланировал атаки через замёрзшую Лучесу (с целью удержания Гривы) и через Толкачи к открытым полям севернее Карской. Добравшись от открытых полей, бронетехника Катукова должна была нанести удар по деревне Старухи, расположенной по обе стороны единственной в доли не Лучесы дороги, которой Юшкевич придавал большое значение для быстрого наступления. А пока он приказал усталым солдатам остановиться на отдых и перегруппироваться, готовясь к действиям следующего утра.
Вести о наступлении русских дошли до генерала Гарпе, командира 41-го танкового корпуса, в 9:00, в то время, когда его внимание было уже приковано к яростной атаке к югу от Белого. Эта атака поначалу его сильнее заботила — потому, что на первых этапах развивалась стремительно, узел Белого играл важную роль в обороне Ржева, а Гарпе знал, что пересечённая местность поможет немецким войскам удерживать оборону в долине реки Лучесы. С другой стороны, он не мог так высокомерно отмахнуться от угрозы с севера, поскольку оборона немцев там была слаба, а доступные резервы — малочисленны.
В первых донесениях сообщалось, что атака русских смяла правофланговые батальоны 216-го гренадерского полка 86-й пехотной дивизии генерала Вейдлинга и что командир дивизии уже на пути в Карскую, чтобы лично руководить обороной. Далее днем донесения свидетельствовали о замедленном продвижении русских к югу от Лучесы. Гарпе понял, что атака была предпринята на уязвимом стыке его войск и 23-го армейского корпуса генерала Гильперта. Левофланговая 110-я пехотная дивизия Гильперта держала оборону на растянутом участке фронта протяжённостью почти 30 км севернее железной дороги Великие Луки-Оленине, проходящей на юг чуть севернее Гривы в долине реки Лучеса. Для сражений в долине Лучесы дивизия могла выделить только боевую группу Линдемана размером с полк (252-й гренадерский полк). Это означало, что нескольким батальонам 252-го гренадерского полка 110-й пехотной дивизии и остаткам 216-го гренадерского полка 86-й пехотной дивизии предстоит сдерживать атаку противника своими силами, пока не подоспеет подкрепление, а для этого потребуется не менее двадцати четырёх часов.
Единственным подкреплением для долины Лучесы мог стать гренадерский полк моторизованной дивизии «Великая Германия», стоящий лагерем севернее Оленине. Беда заключалась в том, что тем утром полку пришлось реагировать на атаки по двум направлениям. На севере русские войска форсировали реку Молодой Туд, а на юге продвигались вверх по Лучесе. Генерал Гильперт разрешил эту дилемму, отправив половину полка на юг, половину на север. Так или иначе, достигнуть Лучесы два батальона гренадерского полка могли не раньше, чем через сутки. 2-й батальон гренадерского полка встал лагерем незадолго до полуночи, а рано утром 26 ноября направился на юг, через Оленине, к долине Лучесы. 1-й батальон полка приготовился последовать за ним (100).

 

 

26-27 НОЯБРЯ 1942 ГОДА

На рассвете 26 ноября, после очередной краткой артподготовки пехота Юшкевича при поддержке двух танковых бригад Катукова, развёрнутых поротно, возобновила наступление в тихий снегопад. На берегах Лучесы 280-й стрелковый полк 185-й стрелковой дивизии полковника Андрющенко форсировал замёрзшую реку и закрепился на её северном берегу. Не выдержав напористой советской атаки, немцы оставили передовые позиции к северу от реки и в боевом порядке отступили в укреплённый населённый пункт Грива. Новые надёжные позиции были расположены вдоль передних скатов гребня между Лучесой и притоком, впадающим в Лучесу с севера. Когда два полка Андрющенко подступили к Гриве, немцы встретили их смертоносным огнём автоматов, пулемётов и миномётов, а тем временем немецкая артиллерия перепахивала землю и оставляла бреши в цепях русских пехотинцев на подступах к деревне. Сопровождающие танки 1-й гвардейской танковой бригады отстали от пехоты на переправе через реку, и без их поддержки в полдень советская атака замерла перед неприступными укреплениями населённого пункта.
Тем временем усиленный 1319-й стрелковый полк полковника Андрющенко прорвался через немецкие позиции к югу от реки и медленно двинулся вперёд, по обе стороны от дороги на Старухи. На полпути к цели его остановила яростная контратака только что подоспевшей немецкой моторизованной пехоты. Битва продолжалась с переменным успехом весь день, преимущество русских было минимальным. Продвижения всего на километр удалось достичь ценой больших потерь танков (102). Поэтому ближе к вечеру Катуков отвёл свою танковую бригаду на перегруппировку и подкрепил её батальоном из сектора к северу от реки. Тем вечером Катуков предложил Юшкевичу на следующий день ввести в бой и переформированную 1-ю гвардейскую танковую бригаду, и части 3-й механизированной бригады из второго эшелона, чтобы окончательно сокрушить оборону противника и достичь Старухи. Юшкевич согласился.
В секторе Толкачей полковник Карпов несколько раз бросал свою 238-ю стрелковую дивизию в атаку на немецкие укрепления и, наконец, перед наступлением темноты захватил опорный пункт противника. Его потери тоже были чрезвычайно велики, и к концу дня Карпов отказался от дальнейших атак. Одной из основных причин, по которым ему не удалось раньше захватить Толкачи, стало запоздалое прибытие 1-й механизированной бригады, которая должна была охватить деревню с юга, но не сумела. Выполняя указания Катукова и Юшкевича, Карпов повторно сосредоточил свою дивизию и запланировал новую атаку на 27 ноября. На этот раз в ней должны были принять участие 49-я танковая и 1-я механизированная бригады.
Трудности, с которыми советские войска столкнулись 26 ноября, были вызваны не только упорным сопротивлением немцев на надёжно укреплённых позициях, неудовлетворительным взаимодействием атакующих сил и пересечённой местностью, но и прибытием первых немецких резервов. Проведя на марше всю ночь, в середине утра 2-й батальон гренадерского полка «Великой Германии» вышел к долине Лучесы и с хода вступил в бой у дороги на Старухи. Первой атакой ему удалось отбросить русских, но вскоре русская пехота возобновила удары. К середине дня боевая группа Варшауэра, состоящая из 1-й и 2-й боевых сапёрных рот дивизии «Великая Германия», приблизилась к полю боя. Введение в бой 1-й роты вновь стабилизировало линию немецкой обороны в четырёх километрах к западу от Старух. В то же время боевая группа Линдемана, защищающая Гриву, отправила свой 1 — и батальон 252-го гренадерского полка широким обходным маршем через Лучесу, в тыл немецких войск в Карской, чтобы оказать им поддержку. Немецкая 86-я пехотная дивизия тоже сформировала резервное подразделение размером с батальон и отправила его в качестве подкрепления защитникам Карской.
Рано утром 27 ноября армия Юшкевича наконец-то добилась первых успехов. Возобновив штурм Гривы, на этот раз только силами пехоты, она, наконец, заявила о присутствии своих сосредоточенных танковых частей на юге. 1-я гвардейская танковая бригада полковника Горелова и 3-я механизированная бригада полковника А.Х. Бабаджаняна смяли надоедливые танковые гренадерские силы противника, защищающие дорогу на Старухи, и продвинулись вдоль южного берега Лучесы до самых окраин населённого пункта. Хотя усилившееся сопротивление немцев заставило их остановиться на окраине, следовавший за ними 1319-й стрелковый полк завладел небольшим предмостным плацдармом на северном берегу реки, южнее Гривы. Одновременно 49-я танковая бригада майора B.C. Черниченко, преследуемая 1-й механизированной бригадой полковника И.В. Мельникова, осуществила охват немецких сил севернее Карской. Пока пехота 238-й стрелковой дивизии оттесняла немцев назад к деревне, танки Черниченко пересекли открытое пространство южнее Старух и были остановлены свежей немецкой пехотой севернее Гончарове. Юшкевичу казалось, что долгожданный прорыв уже осуществляется. Но к ночи многообещающая атака опять заглохла, натолкнувшись на непреклонное сопротивление немцев.
Это сопротивление было результатом умелой смены немецких частей на позициях и прибытия немногочисленных, но свежих немецких резервов. Подвергнувшись атаке утром, 2-й батальон гренадерского полка в боевом порядке отступил к северному берегу Лучесы и сумел сдержать атакующую русскую пехоту на маленьком предмостном плацдарме, когда та осталась без поддержки бронетехники. Оставшийся гренадерский батальон достиг Старух и с помощью обеих штурмовых сапёрных рот боевой группы Варшауэра с трудом удержал населённый пункт. Южнее 1-й батальон 252-го пехотного полка тоже намертво остановил русских у Гончарове и вынудил их предпринять ещё одну перегруппировку. Но, несмотря на эти местные успехи, между немецкими войсками, ведущими боевые действия на берегах Лучесы, и 86-й пехотной дивизией, держащей оборону Карской, образовалась внушительная брешь. Немецкому командованию следовало предотвратить увеличение этой бреши — задача, по меньшей мере, трудная, поскольку, кроме двух оставшихся батальонов гренадерского полка дивизии «Великая Германия», других резервов почти не ожидалось. Генерал Гарпе уже пришёл к выводу, что сначала следует разобраться в кризисной ситуации у Белого, и только потом заняться положением у Лучесы. Спать он удалился, слегка успокоенный известием о том, что два свежих гренадерских батальона только что вошли в долину Лучесы.

 

 

28-30 НОЯБРЯ 1942 ГОДА

К счастью для немцев, прибытие двух гренадерских батальонов подкрепления произошло непосредственно перед началом последней и решающей советской атаки, целью которой было освобождение долины от противника. Вследствие этого запланированный победный глубокий удар в направлении дороги Оленине-Белый превратился в изнуряющее двухдневное противостояние, которое не только не принесло советским войскам победы, но и в значительной мере ослабило их.
Поздно 27 ноября Юшкевич вновь перегруппировал свои поиска. На этот раз он намеревался бросить основные бронетанковые силы против открытого фланга противника в Карской, чтобы расширить зону прорыва, а затем отодвинуть её границу на север, в немецкий тыл, с фланга подойти к немецким укреплениям у Старух и захватить переправы через Лучесу восточнее этого опорного пункта. Юшкевич приказал Катукову перегруппировать все подвижные группы направо. Его 49-я танковая и 10-я механизированная бригады, развёрнутые во втором эшелоне, должны были сокрушить немецкие укрепления у Карской, а 1-я гвардейская танковая и 3-я механизированная бригады — атаковать в восточном направлении с выступа южнее Старух. Прорвав оборону противника, всем бригадам следовало двигаться на север железной лавиной, которую Юшкевич считал непобедимой.
Но и на этот раз в ходе операции незамедлительно возникли проблемы. Во-первых, сильный снегопад мешал ночной перегруппировке, и подразделения безнадёжно перепутались на занесённых снегом лесных тропах. Поэтому атака, запланированная на рассвет, началась только после полудня. Когда же она, наконец, началась, массированный танковый удар смял немецкие укрепления у Карской, а танки Черниченко и механизированная пехота двинулись через леса на восток, в сторону Гончарове. Но усилившееся сопротивление немцев поставило под угрозу успех атаки. На крутых берегах речушки к западу от Гончарове штурмовые войска, чрезмерно растянувшиеся в ходе стремительной погони, попали под ливень огня противника, засевшего в деревне. Зловещим знаком было то, что в число защитников деревни входила не только пехота, с которой советские войска уже имели дело, но и танковые гренадерские части. Когда с наступлением ночи атака русских прекратилась, Юшкевич опять приказал своим войскам перегруппироваться и запланировал на утро объединённый штурм.
На севере 1-я танковая бригада полковника Горелова и 3-я механизированная бригада полковника Бабаджаняна нанесли удар по населённому пункту Старухи и опорным позициям вскоре после полудня. Они сразу наткнулись на свежие немецкие танковые гренадерские силы и сумели с тяжёлыми боями продвинуться всего на один километр. Убедившись, что обе его передовые ударные группы застряли, Юшкевич направил им на помощь резервы. Его 114-я стрелковая бригада и 39-й отдельный танковый полк с тридцатью новыми танками медленно выдвинулись вперёд, чтобы поддержать атаку на следующий день, если потребуется. Юшкевич надеялся, что их помощь не понадобится, поскольку это были его последние резервы, а до дороги на Оленине предстоял ещё долгий путь.
Рано днём Юшкевич ненадолго съездил в штаб фронта в Старое Бочово, где провёл совещание с Жуковым и Пуркаевым по поводу продвижения и дальнейших действий своей армии. Вернувшись на КП армии в середине дня, он получил новое сообщение из штаба фронта, где продолжалось совещание командующего Калининским фронтом Пуркаева с Жуковым. В сообщении войска Юшкевича поздравляли со «скромными» достижениями, приказывали продолжать наступление и требовали выйти к дороге на Оленине максимально быстро и «любой ценой». Командующий армией порадовался тому, что уже отдал приказ о выдвижении резервов.
28 ноября немцы чудом избежали катастрофы в долине Лучесы; своим спасением они были обязаны прибытию боевой группы Келера — оставшимся двум батальонам гренадерского полка моторизованной дивизии «Великая Германия» под командованием полковника Келера. Эти два батальона вошли в долину Лучесы на рассвете того дня, с 1-м батальоном в авангарде (1-й батальон форсировал реку и отправил подкрепление 1-му батальону 252-го гренадерского полка, держащему оборону на обширном участке фронта к югу от Гончарове, а 3-й батальон оказал поддержку маленькой боевой группе Варшауэра в Старухах). Выполнив первоочередную задачу, Келер приступил к реорганизации сил для выполнения второстепенной — полномасштабной атаки с целью закрытия прорыва в немецкой обороне и восстановления связи с 86-й пехотной дивизией. Но прежде, чем он успел сделать это, новые атаки советских войск вынудили его перегруппировывающиеся части защищать свою жизнь. Когда же советские атаки после достижения незначительных результатов прекратились в конце дня, Келер возобновил приготовления — на этот раз к удару на следующее утро.
Рано утром 29 ноября участок фронта вдоль Лучесы взорвался огнём: обе стороны атаковали почти одновременно на всем участке, яростное сражение затянулось на весь день. Бронетехника 49-й танковой бригады майора Черниченко и пехота 10-й механизированной бригады, а также 238-я стрелковая дивизия полковника Карпова сокрушили немецкие укрепления у Гончарове и устремились на запад через леса, прямо в когти контратакующего 1-го батальона немецких гренадерских резервов полковника Келера. Немцы развернули батарею 50-миллиметровых противотанковых орудий для стрельбы прямой наводкой по атакующим средним танкам Т-34 и тяжёлым КВ-1, но снаряды просто отскакивали от железных чудовищ, и вскоре огонь батареи захлебнулся. Вспыхнул яростный ближний бой между атакующими русскими и немецкой пехотой, во время которой немцы вели по наступающему противнику прицельную стрельбу из 88-миллиметровых зенитных орудий. Уничтожив 15 советских танков, немцы сумели временно приостановить штурм русских у самой деревни Смольково, на просеке, всего в 8 км от дороги на Оленине. Хотя 1-й батальон гренадерского полка дивизии «Великая Германия» был измотан ожесточённой борьбой, он удерживал Смольково до тех пор, пока вечером бой не утих.
Дальше на север разгорелась ещё более страшная битва. Уцелевшие сорок танков полковников Горелова и Бабаджаняна при поддержке моторизованной пехоты механизированной бригады Бабаджаняна атаковали две сапёрных роты с подкреплением боевой группы Варшауэр в Старухах и позиции 2-го батальона гренадерского полка у Лучесы. Потери с обеих сторон были огромными, советские войска лишились половины танков, от немецкого 2-го батальона остался только усиленный взвод. Немецкий участник тех событий вспоминал: «Невозможно описать то, что пехотинцы, сапёры, артиллеристы и наблюдатели выдержали среди снега и льда на передовой. Пришлось формировать из транспортных колонн и тыловиков заградительные отряды, чтобы закрыть хотя бы некоторые из разрастающихся брешей».
Обе стороны были одинаково измотаны, и с наступлением ночи Юшкевич предпочёл бы остановиться, но Жуков приказал продолжать атаку во что бы то ни стало, и Юшкевич понял, что это значит. В полночь он отдал приказ всем подразделениям продолжать удары всю ночь, а утром приготовиться к ещё одному общему штурму. Горелов, Бабаджанян, Карпов и Андрющенко выполнили приказ и на рассвете с удвоенной силой ринулись в атаку. Бронетехника и пехота то и дело наносили удары по всему участку фронта от Гривы до Смольково — с решимостью, недоступной пониманию немцев. Казалось, весь фронт охватило пламя — грохотала артиллерия, рвались снаряды, рокотали танки, слышались крики пехотинцев.
Столкнувшись с новой, Ещё более мощной волной атак противника, боевые сапёры старшего лейтенанта Варшауэра нехотя оставили Старухи, а затем и деревню Богородицкое на востоке, только чтобы вскоре вернуться и в упорной борьбе отвоевать её. 1-й батальон гренадерского полка был полностью окружён в Смольково, но с тяжёлыми боями сумел пробиться к Гороватке. 1-й батальон 252-го полка понёс большие потери, отступая под непрерывным огнём на новые позиции восточнее Галицкина, всего в четырёх километрах от дороги на Оленине. Немецкий очевидец писал: «Нас атаковали отовсюду! Кризисные ситуации возникали каждую минуту!»
Тем временем к северу от реки Лучеса пехота 185-й стрелковой дивизии полковника Андрющенко атаковала опорный пункт Грива, но не сумела взять его штурмом. Но далее на восток вдоль Лучесы, на её южном берегу, 2-й и 3-й батальоны гренадерского полка были вынуждены отступить на новые позиции вдоль реки, к востоку и к западу от Травино. Они чудом выдерживали свирепые атаки советских войск. Положение немцев осложняло то, что прорыв шириной в несколько километров между боевой группой Келера и укреплениями 86-й пехотной дивизии превратился в 12-километровую брешь, поскольку 216-й гренадерский полк неуклонно двигался на юг от Карской, постепенно отдаляясь от своих соседей с севера. Его 3-й батальон при попытке отступить под огнём на юг, через леса, потерял почти всех офицеров и множество солдат. Остатки разгромленного полка образовали новый ненадёжный оборонительный заслон к западу от Ивановки, он протянулся на шесть километров на запад, а потом на юго-запад, а его открытый правый фланг резко обрывался в замёрзших болотах.
Донесения об ужасной бойне, отправленные полковниками Линдеманом и Келером генералам Гарпе и Гильперту из штабов 41-го танкового и 23-го армейского корпуса до глубины души потрясли двух обычно хладнокровных командиров. Оба осознали, что успешная оборона Белого и Оленине будет напрасной, если падёт сектор Лучесы. Поэтому отражение советского наступления в долине Лучесы вдруг приобрело совершенно новое значение. Оба командира принялись собирать подкрепление везде, где только могли найти его, и поспешно отправлять в сектор, оказавшийся под угрозой. 23-й армейский корпус прислал пехотные батальоны 110-й и 253-й пехотных дивизий, хотя эти формирования сами могли в любой момент подвергнуться атаке. Артиллеристы, сапёры, служащие тыла, повара и даже русские HW (Hilfswilliger-добровольческие вспомогательные части) были собраны и отправлены в стратегически важный сектор Лучесы. Теперь и немецкое командование пришло к выводу, что советские атаки необходимо сдерживать любой ценой.
Угрозы и мольбы Жукова подействовали. К наступлению ночи 30 ноября Юшкевич, Пуркаев и Жуков могли гордиться действиями 22-й армии. По мнению Жукова, достижения армии наглядно свидетельствовали о том, чего можно добиться запугиванием. В отличие от Жукова, генерала Юшкевича раздирали противоречивые чувства. Читать рапорты о потерях приходилось ему, и он видел, как его армия тает буквально на глазах. Почти половина 270 танков уже превратилась в обугленные остовы, численность механизированной пехоты заметно снизилась, потери в стрелковой дивизии превышали 50 %. Он справлялся с поставленной задачей, но какой ценой! Важнее другое, напоминал он себе: сможет ли он продолжать атаку утром? Вопрос, конечно, был неуместным. Его армии придётся возобновить наступление. Юшкевич вздохнул с облегчением, вспомнив про нетронутую резервную стрелковую бригаду и танковый полк. Утром их помощь придётся очень кстати.

 

 

ФОРСИРОВАНИЕ РЕКИ МОЛОДОЙ ТУД
25 ноября 1942 года

В отличие от большинства коллег, командующих армиями, генерал-майор А.И. Зыгин, командующий советской 39-й армией, ожидал начала наступления на главном КП в населённом пункте Красная Гора, в 15 км от линии фронта. Не то чтобы он не любил шум и картины боя — сражений он повидал множество и был непоколебимо уверен в том, что предстоящая операция пройдёт успешно. Все дело заключалось в том, что его армия должна была нанести удар на чрезвычайно протяжённом участке фронта, и главный КП был самым подходящим местом наблюдения за ходом грандиозной битвы. Командующий Калининским фронтом генерал Пуркаев пришёл к тому же выводу, что и Зыгин, и присоединился к нему на КП, терпеливо ожидая первых донесений.
Зыгин не сомневался в успехе потому, что разведка армии и фронта сообщала: если немецкие оперативные резервы и присутствуют в его секторе, то они немногочисленны. Немецкая 14-я моторизованная дивизия прикрывала укрепления подо Ржевом и должна была остаться в этом секторе из-за диверсионных действий, запланированных 30-й армией. Поговаривали, что небольшие подразделения моторизованной дивизии «Великая Германия» дислоцированы возле Оленине, но эти сведения противоречили другим, согласно которым смертельно опасные немецкие войска рассеяны далее к югу и на востоке. Так или иначе, думал Зыгин, более масштабные советские атаки в других местах отвлекут резервы от участка по реке Молодой Туд.
Если командующий армией был лишён возможности лично следить за ходом сражения, то к полковнику К.А. Малыгину, командующему 28-й танковой бригадой 39-й армии, это не относилось. Незадолго до 9:00 он приготовился к наблюдению вместе с полковником М.М. Бусаровым, чью 158-ю стрелковую дивизию предстояло поддерживать танковой бригаде. Оба командира расположились в полевом блиндаже на переднем скате гребня, протянувшегося на север от берега реки Молодой Туд. Рядом с бункером был замаскирован танк Малыгина. Менее чем в километре к западу, южнее вершины гребня, находилась деревушка Севастьянове. Прямо перед блиндажом местность на протяжении двух километров, до передовых позиций пехоты Бусарова, полого спускалась вниз. Пехотинцы как раз заняли исходные позиции для атаки на северном берегу реки. Выше по балке, за блиндажом, пятьдесят закамуфлированных танков Малыгина молча ждали сигнала завести двигатели и вслед за пехотой форсировать реку. Как и повсюду на Ржевском выступе, непогода окутывала объединённые силы пехоты и бронетехники защитным покрывалом. Почти непроницаемая смесь снега и тумана скрывала из виду речную долину и создавала умиротворяющее ощущение обезличенности, заставляющее забыть о метели, предстоящей битве и смерти. Малыгин с иронией отметил, что деревня у реки слева от него называется Жукове.
Ровно в 9:00 артиллерия приступила к своей смертоносной работе, ждущие солдаты на миг напряглись и опять успокоились, считая взрывы и драгоценные минуты, оставшиеся до атаки. Пока артиллерия крушила немецкие позиции на дальнем берегу реки, все надеялись, что огонь найдёт ускользающие цели и упростит задачу остальным. Артиллеристам приходилось нелегко. Единственная немецкая дивизия защищала обширный участок фронта, простирающийся более чем на 20 км вдоль реки Молодой Туд, и поскольку ей недоставало живой силы, чтобы вырыть сплошные траншеи, дивизия вместо этого соорудила полосу опорных пунктов, прикрывающих друг друга блокирующим огнём. В часть этих опорных пунктов были превращены крепкие дома в разных деревнях, другие возвели в лесах и среди полей на дальнем берегу реки. Вторая сеть опорных пунктов и огневых точек располагалась на расстоянии километра вглубь тыла и поддерживала сложную паутину приречных укреплений. Узлы, образованные этими паутинами, представляли собой трудные мишени для артиллерии, особенно при отсутствии возможности вести прицельный огонь. А каждый не уничтоженный опорный пункт был серьёзным препятствием. Одних солдатских надежд вряд ли хватило бы, чтобы выполнить работу артиллерии. Насколько успешно она действовала, должно было показать наступление.
После завершения первой части артподготовки Бусаров попрощался с Малыгиным, в шутку пожелав встретиться с ним вечером на улицах освобождённого Урдома, и скрылся в траншее, которая уступами вела вниз по склону к реке и ждущим стрелкам. Прошло полчаса, и, как только Малыгин направился к ждущему танку, ровно в 10:00 канонада вдруг смолкла, зазвучали свистки, возвещая начало наступления пехоты. Возглавляемые сапёрами, несущими длинные доски и бревна, передовые пехотные роты вскочили и бросились к замёрзшей реке, перешли её по льду и вверх по изрытому воронками дальнему берегу устремились к лесу Менее чем через полчаса по рации Малыгина передали сигнал к наступлению, и в лесу за рекой послышалась автоматная и пулемётная стрельба, то и дело перебиваемая ухающими залпами миномётов. Бронетехника Малыгина медленно появилась из балки и поротно принялась скатываться по склону к реке — как раз в то время, когда основные силы батальонов Бусарова покинули исходные позиции, чтобы присоединиться к атаке.
Едва танковые колонны приблизились к реке, как на дальнем берегу вновь появились передовые пехотные роты, выбитые из леса мощным вражеским огнём. Танкисты Малыгина не обратили внимания на отступающую пехоту. Перестроившись узкими колоннами тяжёлых (KB) и средних (Т-34) танков, они стали перебираться на другой берег реки, следуя за танками-тральщиками. На другом берегу тяжёлые танки раздавили немецкий бункер, Т-34 прошли по ледяному покрову реки без сопровождения пехоты, остановленной на своём берегу шквальным пулемётным огнём противника. Танки Малыгина углубились в лес и сразу вызвали на себя массированный огонь уцелевших немецких опорных пунктов, оборудованных 152-миллиметровыми артиллерийскими орудиями. Прекрасно зная, какая участь ждёт бронетехнику, вступившую в бой без поддержки пехоты, Малыгин приказал своим батальонам вернуться к реке и воссоединиться с пехотой. Он намеревался возобновить атаку, но не мог найти способа убедить пехоту следовать за танками под огненным ливнем. В этот момент генерал Зыгин, обеспокоенный большими потерями танков, приказал Малыгину отвести раздосадованных танкистов обратно за реку. Тот выполнил приказ к полудню, потеряв примерно десять из пятидесяти танков. Теперь и командиры, и солдаты знали, что артиллерия не справилась со своей работой.
Все вести, которые Зыгин получал из главного сектора наступления на реке Молодой Туд, были скверными. Не удались не только атаки Бусарова и Малыгина: действия 373-й стрелковой дивизии полковника К. И. Сазонова и 135-й стрелковой дивизии В.Г. Коваленко выше по реке по тем же причинам завершились провалом. Несмотря на поддержку 81-й танковой бригады полковника Д.И. Кузьмина, пехоту остановил мощный огонь противника, и атакующим пришлось отступить обратно за реку. Поэтому генерал Зыгин нехотя приказал своим войскам перегруппироваться и приготовиться к очередной атаке на следующее утро. Само по себе досадное, поражение трёх дивизий на центральном участке затмило эффектные успехи советских войск на фланге. Мало того, поражение позволило немецкому командованию более разумно перераспределить силы, чтобы отразить угрозы с флангов.
Самым ярким, хотя и временным, был успех, достигнутый советскими войсками в верховьях реки Молодой Туд, между одноименным населённым пунктом и небольшим притоком Дубенка, впадавшим в реку с востока. Здесь при поддержке 290-го стрелкового полка 186-й стрелковой дивизии генерал-майора В.К. Урбановича 100-я стрелковая бригада на рассвете форсировала реку. Сломив сопротивление рассеянных укреплений немцев на стыке 253-й и 206-й пехотных дивизий, атакующие продвинулись на пять километров в леса к северу от Дубенки, почти до самой дороги Молодой Туд-Оленине. Немецкий 473-й гренадерский полк 263-й пехотной дивизии отчаянно цеплялся за отдельные позиции к северу от Дубенки, напротив деревни Шарки, находящейся в руках русских. Тем временем небольшие подразделения 312-го гренадерского полка 206-й пехотной дивизии сдерживали наступление советских войск, закрепившись в деревнях Плеханове и Татьянино у самой дороги Молодой Туд-Оленине. Немцы не знали, сумеют ли без помощи удержать дорогу, хотя и понимали: если русские завладеют ею, все немецкие укрепления вдоль реки Молодой Туд станут не обороняемыми.
К счастью для немцев, к 18:00 начало прибывать подкрепление от гренадерского полка моторизованной дивизии «Великая Германия», что предотвратило возможную катастрофу. Первым прибыл мотоциклетный батальон, занявший резервные позиции близ населённого пункта Холмец в тылу 253-й пехотной дивизии. Вскоре после этого 1-й батальон гренадерского полка был переброшен на север по дороге на Оленине и по глубокому снегу вступил в бой с советской пехотой, занимающей деревушку Книшниково, расположенную восточнее Шарки, между позициями 206-й и 253-й пехотных дивизий.
В ожесточённом бою за каждый дом гренадеры выбили русские войска из деревни и подступили к северному берегу Дубенки прежде, чем были остановлены огнём русских и сильным снегопадом перед основными русскими укреплениями у Шарко. Когда стрельба утихла, 3-й батальон гренадерского полка в сопровождении 3-го артиллерийского дивизиона дивизии выдвинулся вперёд по дороге, в помощь окружённым ротам 206-й пехотной дивизии, держащим оборону двух деревень у шоссе. 4-й батальон полка прибыл в район боя к утру.
Своевременное появление танковых гренадерских частей предотвратило падение немецких укреплений, особенно потому, что советскую 100-ю стрелковую бригаду не поддерживала бронетехника, и сдержать её удалось при небольшой помощи артиллерии. Тем не менее, в целом, катастрофы удалось избежать чудом, поэтому немцы в обороне поспешно провели реорганизацию, чтобы на следующий день нанести запланированный контрудар по маленькому советскому выступу — раньше, чем 39-я армия успеет поддержать его новыми частями пехоты или бронетехники.
На левом фланге 39-й армии ещё одна второстепенная атака также увенчалась значительными успехами и в заметной степени отвлекла внимание немцев от их временных достижений и обороне реки Молодой Туд. На предмостном плацдарме у Глядово, южнее реки Волга, 136-я стрелковая бригада Зыгина при поддержке стрелкового полка 178-й стрелковой дивизии генерал-майора А.Г. Кудрявцева и двух отдельных танковых полков нанесли удар в восточном направлении, в сторону Зайцеве, из лесов между дорогой на Урдом и рекой Тилица. Мощная атака смела передовые немецкие укрепления, русские войска продвинулись на четыре километра, дошли до окраин Трушконо, где к ночи резервы 413-го гренадерского полка 206-й немецкой пехотной дивизии, наконец, остановили их. Угроза прорыва возникла также на левом фланге 451-го гренадерского полка соседней 251-й пехотной дивизии, которая только что отразила сильные удары частей русской 30-й армии дальше на востоке, на предмостном плацдарме у Волги.
Генерал Гильперт из 23-го армейского корпуса отбил, по всей видимости, главные удары русских у реки Молодой Туд, но, несмотря на это, атаки с флангов вынуждали его разбрасываться основными резервами — вместо того чтобы сосредоточить их в центре участка. Чтобы устранить угрозу прорыва на левом фланге, он ввел в бой части гренадерского полка «Великой Германии». Но в ту же ночь осложнившаяся обстановка на юге, в долине Лучесы, где ещё более крупные русские соединения предприняли атаку, заставила Гильперта отправить основные гренадерские части в сектор, оказавшийся в условиях максимальной угрозы. В центре Гильперт ввёл в бой несколько артиллерийских батальонов и две роты резервного 53-го гренадерского полка 14-й моторизованной дивизии, которые вместе с упрямыми солдатами 310-го гренадерского полка 206-й дивизии сумели отразить танковый удар русских, форсировавших Молодой Туд. Вечером Гильперт отправил оставшийся 53-й гренадерский полк в поддержку второй линии обороны 206-й пехотной дивизии, а 11-й гренадерский полк 14-й моторизованной дивизии — для укрепления правого фланга 206-й дивизии, оказавшегося под угрозой (117). Все это время генерал Гильперт пристально следил за возобновившимися атаками русских на востоке, близ самого Ржева. Гильперт не мог ввести в бой у Молодого Туда всю 14-ю моторизованную дивизию, не убедившись, что сектор 206-й пехотной дивизии — единственный очаг наступления русских на всей растянутой северной оконечности Ржевского выступа. Помимо небольшого подразделения дивизии «Великая Германия», 14-я дивизия была последним резервом Гильперта.
Недовольный неудачными действиями армии у реки Молодой Туд, генерал Зыгин хотел бы иметь возможность развивать местный успех на флангах. Но когда он доложил генералу Пуркаеву о результатах действий этого дня и попросил разрешения перебросить основные силы на фланги, Пуркаев отказал ему и потребовал следовать первоначальному плану. Пока Зыгин мечтал о дерзких охватах, искусных манёврах и вхождении в Оленине победным маршем, Пуркаев помнил о первоочередной задаче 39-й армии — оказывать неослабевающее давление на немецкие укрепления и сковывать как можно больше немецких резервов, чтобы облегчить задачу крупным силам, атакующим на юге. Поэтому Пуркаев требовал, чтобы Зыгин придержал свои основные резервы, чтобы воспользоваться ими в дальнейшем. Таким образом, его резервные 348-я стрелковая дивизия, 101-я стрелковая бригада и 46-я отдельная механизированная бригада должны были оставаться на месте, пока армия Зыгина не добьётся более существенных успехов в наступлении. Тем временем Зыгин сосредоточил внимание на переформировании своих частей для возобновления атаки завтра в секторе Молодого Туда, а войскам на фланге предоставил возможность справляться с ситуацией своими силами. Сам Зыгин вместе со штабом перебрался на новый командный пункт армии к востоку от Тройни и к северу от реки Молодой Туд, откуда было легче наблюдать за ходом боевых действий.
Позднее вечером Зыгин получил от своего начальника разведки, полковника М.А. Волошина, известия, которые отчасти лишили его оптимизма по поводу перспектив армии, но свидетельствовали об успешном осуществлении общего замысла Пуркаева. Отряд глубокой разведки доложил, что большая часть немецкой 14-й моторизованной дивизии и часть 5-й танковой дивизии направляются в этот сектор. Зыгин упрекал Волошина, спрашивая: «Откуда они взялись? Почему не указаны на карте?», но, несмотря на его упрёки и досаду Волошина, эти новости позволили Зыгину в последнюю минуту изменить планы атаки в соответствии с новой потенциальной угрозой. Рано утром 26 ноября Зыгин приказал командирам своей дивизии, развёрнутой вдоль Молодого Туда, сузить участки атаки и приготовиться к введению в бой полков второго эшелона, как только передовые части переберутся через реку. Кроме того, он приказал левофланговым резервам, 101-й стрелковой и 46-й механизированной бригадам, начать выдвигаться вперёд из районов сбора.

 

 

26-27 НОЯБРЯ 1942 ГОДА

Дневной свет озарил берега Молодого Туда, и новая атака советских войск началась в то же время, что и вчера. Ей опять предшествовала несколько более мощная артподготовка. Но в отличие от вчерашнего дня, снегопад прекратился, видимость значительно улучшилась, и хотя над долиной зависли низкие тучи, авиация смогла участвовать в подготовке к атаке. В 9:00 загрохотали орудия, а часом позже пехота и танки ринулись в атаку через реку. На этот раз огонь артиллерии оказался более эффективным, артиллеристам удалось поразить злополучные немецкие опорные пункты, которые вчера нанесли такой серьёзный урон пехоте и танкам.
28-я танковая бригада полковника Малыгина форсировала реку вместе с массированной пехотой 158-й стрелковой дивизии полковника Бусарова и быстро закрепилась в лесах на дальнем берегу реки. Несмотря на мощный огонь противника, советская поддерживающая артиллерия сумела разгромить часть немецких опорных пунктов, и они один за другим сдавались наступающим танкам. К ночи атакующие советские войска оттеснили немцев на два километра от линии фронта, к тыловым коммуникациям и деревне Бортники. Штурмовать деревню Малыгин и Бусаров собирались утром и с облегчением вспоминали, что, по крайней мере, река Молодой Туд уже форсирована и осталась позади.
На западе 81-я танковая бригада полковника Д.И. Кузьмина перебиралась через реку под шквальным огнём противника, у деревни Казакове. Хотя в ходе атаки был ранен сам Кузьмин, танк которого стал жертвой немецкого противотанкового снаряда, бригада продолжала наступать вместе со стрелками 135-й стрелковой дивизии полковника В.Г. Коваленко. К ночи они тоже продвинулись на два километра и после тяжёлых боев захватили деревню Палаткино. Немецкая пехота при небольшой поддержке танков неоднократно предпринимала контратаки, но деревню так и не отвоевала. Второй оборонительный рубеж немецкого 301-го гренадерского полка 206-й дивизии был прорван, и брешь закрыть не удалось. Но едва Зыгин успел поздравить себя с победой на центральном участке, как ему доложили, что на левом фланге армии 100-я стрелковая бригада подверглась мощной контратаке и рискует потерять завоёванные позиции. Возобновить удары ранним утром в направлении дороги на Оленине бригада не смогла из-за сопротивления противника в двух деревнях у дороги и отсутствия поддержки бронетехники. Вскоре немецкие танки и пехота нанесли удар по южному флангу русских к северу от Дубенки, захватили Шарки и оттеснили русских к реке Молодой Туд, угрожая взять в окружение всю бригаду. На востоке ещё одна немецкая подвижная группа устремилась на север по дороге и развернулась для атаки в поле напротив северного фланга бригады. Прибытие единственного стрелкового батальона 290-го стрелкового полка незадолго до наступления ночи подкрепило ослабевшую оборону бригады, но уже было ясно, что на следующее утро новые атаки немцев отразить не удастся. Несмотря на шаткое положение бригады, Зыгин отдал ей приказ продолжать бои, не сходя с места.
На левом фланге армии 136-я стрелковая бригада и поддерживающая её бронетехника нанесли удар в западном направлении, в сторону Зайцеве, но не смогли уничтожить немецкие укрепления вокруг деревни Трушково у главной дороги. К ночи немцы стянули подкрепление к северу и к югу от открытых позиций русских прежде, чем Зыгин смог направить свою резервную 101-ю стрелковую бригаду и 46-ю механизированную бригаду для закрепления успехов 136-й бригады.
Несмотря на опасность на одном фланге и успех на другом, внимание Зыгина было приковано к центру. Ночью 26 ноября он приказал всем войскам, в том числе во второстепенных секторах напротив населённого пункта Молодой Туд и на реках Молодой Туд и Волга, утром следующего дня возобновить наступление. Пуркаев требовал оказывать на противника максимальное давление, и Зыгин намеревался выполнить его приказ.
Генерал Гиттер, командующий 206-й пехотной дивизией, лихорадочно работал вместе с генералом Гильпертом в штабе корпуса, чтобы стабилизировать обстановку на центральном участке, что было в лучшем случае трудно, учитывая возросшие потребности в резервных войсках. Поздно вечером 26 ноября Гильперт уже приказал 1-му батальону гренадерского полка выдвинуться на юг, в сторону Лучесы. Затем он поднял по тревоге 3-й батальон вместе с противотанковым батальоном, сапёрной ротой, ротой противовоздушной обороны и 3-м батальоном артиллерийского полка, и 27 ноября придал их боевой группе Келера. Гренадерским войскам было дано менее двадцати четырёх часов на устранение угрозы на левом фланге 206-й пехотной дивизии, а затем основным силам предстояло перебазироваться на юг.
Приказы Гильперта означали, что полкам 14-й моторизованной дивизии придётся справляться со всеми кризисными ситуациями, где бы они ни возникали. Весь день 53-й гренадерский полк поддерживал 206-ю дивизию в секторе Молодого Туда, но несмотря на то, что к ночи с правого фланга 206-й пехотной дивизии был прислан батальон, наступление русских едва удалось остановить. На правом фланге 11-й гренадерский полк помогал немецким войскам упорно удерживать Трушково, а ночью перегруппировался, готовясь к новым контратакам в зоне прорыва русских с севера и с юга. Если Зыгину приходилось атаковать на всех участках, то Гильперт и Гиттер на тех же участках были вынуждены затыкать бреши. Поскольку сила ударов русских возрастала, немецким командирам было ясно, что заткнуть все дыры им просто не успеть. Поэтому ближе к ночи генерал Гиттер приказал своим батальонам, обороняющим предмостный плацдарм к северу от Молодого Туда, приготовиться к завтрашнему отступлению. В то же время он дал разрешение на общее отступление войск от реки Молодой Туд в случае подавляющего натиска противника. Гиттер рассудил, что только путём сокращения протяжённости одного участка фронта удастся сосредоточить войска, чтобы предотвратить падение всего сектора.
С усиливающимся натиском противника немцы столкнулись 27 ноября: три стрелковых советских дивизии возобновили общее наступление, поддерживаемые 81-й и 28-й танковыми бригадами. В конце дня командиры дивизии ввели в бой полки второго эшелона, удары противника вынудили Гиттера отдать первый ряд приказов об отступлении. И сразу же 875-й стрелковый полк 158-й стрелковой дивизии полковника Бусарова и 386-й стрелковый полк 178-й стрелковой дивизии генерала Кудрявцева, до сих пор дислоцированные в тихом секторе в низовьях Молодого Туда и Волги, форсировали реки и присоединились к наступлению. Немцы отошли от Молодого Туда, оставив предмостный плацдарм советской 117-й стрелковой бригаде. 1235-й стрелковый полк 373-й стрелковой дивизии полковника Сазонова также перебрался через реку и усилил основной удар дивизии, выбивший немецкие войска из Малых Бредников.
Несмотря на сильное давление, к ночи немцы вновь стабилизировали линию обороны, протянувшуюся на восток от южной окраины Малых Бредников. Обнадежённый сегодняшними успехами на левом фланге, генерал Гиттер надеялся, что уже 28 ноября батальоны гренадерских полков дивизии «Великая Германия» удастся использовать в центральном секторе. В таком случае наступление советских войск будет остановлено. В противном — немецкие укрепления неизбежно падут.
Днём оставшиеся гренадерские части дивизии «Великая Германия» блестяще действовали на левом фланге 206-й пехотной дивизии. Пока 4-й батальон наносил удары из долины Дубенки, 3-й батальон вошёл в леса с севера, перерезал путь 100-й стрелковой бригаде, взял её в клещи и погнал обратно через лес к реке Молодой Туд. К ночи к востоку от реки в лесах держалось лишь несколько отбившихся русских подразделений, в целом же танковым гренадерским частям удалось восстановить первоначальную линию обороны в этом секторе. Однако надежды Гиттера на значительную помощь в центре рухнули: к ночи 3-й батальон стремительным маршем устремился на юг, в долину Лучесы. Все, что мог сделать утром оставшийся 4-й батальон — отправить несколько рот поддержать 301-й гренадерский полк в центре участка 206-й пехотной дивизии. Тем временем на правом фланге дивизии 11-й гренадерский полк 14-й моторизованной дивизии контратаковал русскую 136-ю стрелковую бригаду и вытеснил её с узкого выступа к западу от Трушково. Позднее вечером он пропел рокировку с 413-м полком 206-й пехотной дивизии, что позволило использовать её в качестве подкрепления в центральном секторе, с целью защиты стратегически важного населённого пункта Урдом. Не обращая внимания на препятствия на флангах, генерал Зыгин радовался дневному продвижению, особенно захвату Молодого Туда и общим продвижением на центральном участке армии. Позднее вечером он известил Пуркаева о том, что будет продолжать общее наступление на Урдом, прекратив атаки на флангах. Удовлетворённому Пуркаеву не терпелось сообщить Жукову о взятии Урдома уже на следующий день, в штабе фронта.

 

 

28-29 НОЯБРЯ 1942 ГОДА

Затишье царило на флангах 39-й армии все утро 28 ноября, пока очередная артподготовка не возвестила возобновление атаки в центре. Последовавшее сражение продолжалось без перерывов два дня, но, несмотря на все старания трёх стрелковых дивизий и двух танковых бригад Зыгина, к ночи 29 ноября укрепления 206-й пехотной дивизии по-прежнему были целы, а Урдом находился в руках немцев.
Наступающие советские стрелковые полки, сражающиеся бок о бок с танковыми батальонами 81-й и 28-й танковых бригад, то и дело натыкались на немецкие опорные пункты, образующие сеть вокруг деревень, разбросанных по лесистой и холмистой местности. Глубокий снег затруднял перемещения и манёвры. 28 ноября в середине дня подоспела немецкая мотопехота и начала бесконечную череду контратак против наступающей советской пехоты и танков. Следя заходом атаки своей 28-й и 81-й танковой бригады погибшего полковника Кузьмина, полковник Малыгин отправил 242-й танковый батальон широким обходным маршем вокруг немецкого опорного пункта Брюханово к западной стороне немецких укреплений под Урдомом. Но батальон наткнулся на сидящий в засаде в лесах к западу от города немецкий противотанковый и артиллерийский батальон и был вынужден отступить с тяжёлыми потерями. Тем временем пехота 373-й стрелковой дивизии заняла Брюханово, и полковник Малыгин отправил 28-й танковый батальон защищать соседнее Лисино, где этот батальон отразил очередную атаку немецкой мотопехоты и нескольких танков.
Борьба с переменным успехом продолжалась до ночи 29 ноября, и хотя небольшие группы советских танков и пехоты приближались к Урдому, все они были вынуждены отступить с огромными потерями. К ночи усталые советские войска отошли к южным окраинам Лисино и Брюханово, где Малыгин, полковник Сазонов из 373-й стрелковой дивизии и полковник Коваленко из 135-й стрелковой дивизии разработали план объединённого штурма Урдома следующим утром. Два дня сражений стоили командирам дивизии почти половины солдат, а Малыгину — более половины бронетехники. Хуже того, 28 ноября Жуков побывал в штабах Пуркаева и Зыгина, чтобы узнать, как продвигается операция 39-й армии (125). Продвижением Зыгина он остался доволен, но потребовал ускорить атаку на следующий день. Учитывая серьёзные потери, которые уже понесла армия, с одобрения Жукова и Пуркаева Зыгин запланировал на следующий день, во время наступления на Урдом, ввести в бой 348-ю стрелковую дивизию полковника И.А. Ильичёва, главный резерв армии.
Генерал Гильперт из 23-го армейского корпуса уже к вечеру 27 ноября ввёл в бой в буквальном смысле все свои резервы, и хотя они справились с задачей, Ещё многое предстояло. Необходимость перебросить боевую группу Келера со всеми боевыми батальонами «Великой Германии», кроме одного, к югу от реки Лучеса ещё сильнее осложняла положение, ибо теперь Гильперту приходилось полагаться исключительно на бесперебойную переброску скудных тактических резервов между секторами, оказавшимися под угрозой. Именно этим он и занимался 28 ноября, когда русские возобновили атаки в центре. Большую часть 4-го батальона гренадерского полка дивизии «Великая Германия» Гильперт отправил вместе с инженерным батальоном дивизии на помощь 206-й пехотной дивизии. Весь день гренадерский батальон сражался на окраинах Брюханово, а на следующий день — на подступах к Урдому, где сдерживал натиск противника, несмотря на огромные потери. Когда наступила ночь 29 ноября и русские стали перегруппировываться, готовясь к очередному штурму населённого пункта, генерал Гильперт ввел в бой свои последние резервы — новый лыжный батальон дивизии «Великая Германия» и несколько рот танкового батальона, возложив на них защиту Урдома весь следующий день. К этому времени остатки уже пострадавшего в боях 413-го полка также можно было использовать в этом секторе.
В довершение всех бед этого дня, незадолго до полуночи генерал Гильперт получил невнятное предупреждение об интенсивных передвижениях русских частей из 87-й пехотной дивизии, оборонявшейся к западу от Ржева. В этот момент командиру 23-го корпуса меньше всего была нужна ещё одна крупная атака противника в совсем другом секторе. Сосредоточив внимание на битве за Урдом, он решил, что беспокоиться и принимать меры будет только после разрешения нынешнего кризиса.
29 ноября наступило и прошло. Жуков покинул штаб Калининского фронта, Урдом по-прежнему оставался в руках немцев. Генерал Пуркаев сказал генералу Зыгину об этом поздно вечером и вскользь напомнил, что случается с командирами, которые не выполняют свои обещания. В напоминаниях Зыгин не нуждался. Завтра он решил бросить все свои войска на захват Урдома. Словно для того, чтобы подчеркнуть эту мысль, он приказал начальнику штаба перебазировать командный пункт армии в деревню Поздняково, расположенную всего в десяти километрах от линии фронта. Там он позаботится о том, чтобы штурм увенчался успехом.

 

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10

    
  1. 5
  2. 4
  3. 3
  4. 2
  5. 1

(1 голос, в среднем: 5 из 5)

Материалы на тему